Австралия и Китай на этой неделе объявляют перемирие в своей трехлетней торговой битве, развеивая представление о том, что небольшие экономики всегда поддаются экономическому давлению со стороны более крупного конкурента.

Премьер-министр Австралии Энтони Олбанезе отправляется в субботу в Китай с первым визитом с 2016 года. Поездка является знаком того, что Китай отказался от своей кампании по наказанию Канберры за призывы к расследованию причин пандемии и пытается заставить правительство отменить запрет на Huawei Technologies Co., прекратить критиковать нарушения прав человека и принять китайские инвестиции в чувствительные сектора, среди прочих требований.

Ничего из этого не произошло, и уступки, на которые Австралия недавно пошла — отмена тарифов на башни ветряных турбин и разрешение китайской фирме продолжать арендовать порт, — очень ограничены по сравнению с обширным списком претензий, которые правительство Китая предъявляло на протяжении многих лет. Несмотря на это, Пекин постепенно отказывается от введенных им мер: возобновления импорта угля и древесины, отмены тарифов на ячмень и согласия изучить тарифы на вино, при этом Австралия ожидает, что они также будут отменены. Китай также освободил гражданина Австралии, которому были предъявлены обвинения в шпионаже, что было широко расценено как жест доброй воли.

Сближение подчеркивает пределы Китая власти выкручивать руки с помощью торговой политики, считают эксперты. По крайней мере, для Австралии экономического удара, который она понесла, было недостаточно, чтобы вынудить серьезно изменить политику правительства, хотя сохраняющаяся готовность Пекина причинять боль может убедить другие страны в том, что лучше пойти на компромисс.

«Утверждение о том, что Китай является второй по величине экономикой в мире и крупнейшей торговой державой, которая обладает значительной силой экономического принуждения, не подтверждается опытом почти каждой страны, столкнувшейся с экономическим принуждением», — считает Даррен Лим, старший преподаватель Австралийского национального университета, который много писал по этому вопросу. «Вы можете пройти через это, и поэтому не стоит идти на серьезные политические уступки из-за опасений экономических репрессий».

Хотя некоторые производители и экспортеры вина пострадали из-за потерь в торговле на миллиарды долларов, австралийские фермеры и добытчики нашли другие рынки, а экономика в целом не испытывала особых страданий.

Одним из, возможно, непреднамеренных последствий санкций Китая в отношении Австралии — а позже и в отношении члена Европейского союза Литвы — стало привлечение устойчивого глобального внимания и противодействия использованию Китаем экономических ограничений в качестве инструмента внешней политики, чего не сделали предыдущие меры принуждения в отношении Норвегии, Южной Кореи, Японии или Филиппин за последнее десятилетие.

Страны «Большой семерки» сделали критику экономического принуждения ключевой частью своей повестки дня в этом году и создали координационную платформу для борьбы с этим. В этом году ЕС запустил новый инструмент по борьбе с принуждением для защиты своих стран-членов.

И вместо того, чтобы добиться того, чтобы Австралия была менее тесно связана с США и их военной позицией в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Канберра стала еще более тесно связана с Вашингтоном, включая согласие на совместную разработку атомных подводных лодок и активизацию военных учений с другими союзниками США, такими как Япония или Филиппины.

Южная Корея была мишенью в 2016-17 годах, когда Китай принял ответные меры против корейских компаний и запретил групповые туры в Южную Корею из-за размещения в стране системы противоракетной обороны США.

«Южная Корея и Австралия в значительной степени выдержали санкции, хотя для определенных секторов или фирм были некоторые первоначальные издержки», — говорит Чонг Джа Ян, доцент Национального университета Сингапура, который исследовал, как государства реагируют на китайские санкции.